class="p1">— Их распылили, — хладнокровно пояснила Вики. — И теперь даже не упоминают. Картографов набрали новых, и все вокруг делают вид, будто эти работали там всегда.

— Но что это может означать?

— Понятно же. Что область завоевана.

— То есть как — завоевана? Хочешь сказать, мы потеряли часть самóй Взлетной полосы номер один?

— Думаю, так. Да.

— Постой, а эти полосы… Насколько далеко они продвинулись? К Лондону близко подошли?

— Когда я их в последний раз видела — нет. Зато пересекли весь север Англии. И уж конечно, не мне судить, что могло случиться после исчезновения картографов.

Джулия сидела и переваривала услышанное. Оно никак не вязалось с покоем и природной роскошью пейзажа. Но конечно, совсем близко, за деревьями, вполне могли стоять войска и танки. Не исключено, что захвачена уже половина Лондона. Исключать ничего нельзя, когда тебе все время врут.

— Есть и другие признаки, — продолжала Вики. — Теперь все основные здания Вестминстера охраняются войсками, а на крышах базируются целые эскадрильи вооруженных микрокоптеров. Отдельные здания стали окружать баррикадами из мешков с песком, но вскоре прекратили. Наверно, поняли, как это выглядит. Тот район не бомбили с пятидесятых годов.

— Значит, по-твоему, Евразия… точнее, Остазия вторглась во Взлетную полосу один?

— Нет. — Вики склонилась к ней ближе и с пылом зачастила: — Знаешь, по-моему, ни Остазии, ни Евразии не существует вовсе… ну, в том смысле, в каком нам рассказывают. А если и существуют, мы им по барабану. Воюем мы не с ними.

— А с кем же?

— С мятежниками. Ну ты понимаешь — с последователями Голдстейна.

Тут все нетерпение Джулии угасло. В брезгливом разочаровании она выкрикнула:

— Ой нет, избавь: только не говори, что ты тоже на это повелась!

У Вики вытянулось лицо.

— На что «на это»?

— На Голдстейна. На всемогущего Голдстейна! Евразии не существует, зато существует Голдстейн? И он завоевывает Взлетную полосу номер один?

— Ну почему сразу Голдстейн?! Я просто сказала «мятежники».

— И в центральном комитете говорят о мятежниках? Именно это ты и подслушала?

— Не совсем. Если об этом заходит речь, они говорят «бандиты». Вот из чего я поняла, что не в Остазии дело.

— Ну вот! Сама же говоришь: бандиты! — В голосе Джулии звучало торжество, но все тело пронзило страдальческое отвращение. — На этих территориях бесчинствуют бандиты, вот и все.

— Невелика разница, — уперлась Вики. — Бандиты — те же мятежники… скажешь, нет?

— Ну, для центрального комитета — несомненно. Равно как и все остальные, да? Ты сама сказала, что не веришь ни в какую Остазию. Нарисуют там черную полосу — вот тебе и очередная мятежная область.

— И будут правы, — сказала Вики. — Я и сама мятежница… почти.

— Это как? Не собираешься ли ты переметнуться к этим бандитам?

— Вот именно что собираюсь. Давно бы так и сделала, но без тебя не могу.

— Без меня?

— Не позвав тебя с собой. Неужели не понятно? Слушай, Джулия, давай махнем вместе.

Джулию охватила паника.

— Не будь дурой! Выбрось это из головы. Я ведь приезжая, из Полуавтономной зоны… нет, ты, конечно, этого не знала. Откуда? Когда я была маленькой, там уже хозяйничали бандиты; они, уж поверь, не имеют ничего общего с мятежниками. Это либо беглые преступники, либо парни, уклоняющиеся от призыва. Вред от них большой, но это все же не война. Это… ну, грабежи на дорогах, насилие над женщинами… вот их замашки.

— Понятно, что есть такие бандиты! Я же не дитя малое. Ни за что не поверю, что такие области отмечаются на картах. Да еще эти мешки с песком.

— Мешки с песком? А что они доказывают?

Вики с безнадежным видом покачала головой:

— Ну как тебя убедить?

Во время разговоров с Вики у Джулии нередко возникало желание схватить ее за шкирку и как следует тряхнуть. Почему и ее, и Уинстона, и многих других так тянет покончить с собой?

Стараясь говорить как можно спокойнее, Джулия сказала:

— Но, Вики, что может толкнуть человека на такой отчаянный шаг? Неужели Уайтхед такой уж стервец? Сама подумай: тебе светит чудесная квартира.

— Квартира! — недоверчиво хохотнула Вики.

— Ну, дети.

— Ты же ничего не понимаешь! Да и откуда? Хочешь знать, что ответил Уайтхед, когда я сказала ему, что вступила в антиполовой союз? Всячески одобрил и сказал, что это будет отличным прикрытием. Они сами ни во что не верят! Кругом обман. А когда до него дошло, что это серьезно, когда понял, что я теперь не буду оставаться с ним наедине… только тогда он позвал меня замуж. Да еще прилюдно: все аплодировали, твердили, что это мой долг перед партией, и у меня не хватило духу отказаться. Не удивлюсь, если они действовали по указке Уайтхеда. Все было подстроено, чтобы меня убедить: мол, не дергайся! А ты считаешь… они все так считают… что меня ждет распрекрасная жизнь. Ты в курсе, что мне пока не встречался ни один член центкома, у кого жена старше тридцати лет? Как только жена начинает увядать, из нее тут же делают мыслепреступницу. Они сами отправляют своих жен в минилюб… в эту мясорубку! А детей чаще всего — в приют. Вот так-то. — Вики схватила Джулию за руку. — Почему ты так странно смотришь? Неужели не ясно? Эх, Джулия, неужели ты не понимаешь, почему мне необходимо бежать?

Джулия еле выдавила:

— Но не все же они такие.

— Быть может, есть и другие. Но Уайтхед не из их числа. И так ли это важно, если все насквозь прогнило? Ты даже представить себе не можешь, до чего они мне ненавистны. Неужели не понятно: бегство — это наилучший выход? Там я буду медсестрой. Всегда хотела ею стать. А ты… по профессии ты механик. На механиков там уж точно есть спрос. И вообще: если существуют мятежники, если существует хотя бы малейшая вероятность, что они есть, мы должны им помочь. Кем мы будем, если не поможем?

От потрясения Джулию пробрал озноб. Ей по-прежнему сжимали руку пальцы Вики, тревожно мягкие в сравнении с загрубевшей от работы кожей Джулии. Голубые девичьи глаза взволнованно сверкали. На Джулию нахлынуло пугающе прекрасное головокружение, перед ней замаячил неудержимый проблеск надежды, изменяющей все. Мерцал солнечный свет. На фоне чистого синего неба оживленно трепетали миллионы листьев. Она засмотрелась на воду, текущую в безрассудном свете, и на один великолепный миг уверовала. Да, мятежники существуют, такое возможно. Конечно, ей надо бежать.

Но тут ей вспомнилось, как говорил Уинстон: «Это настоящая революция! Для слабости просто нет места!» Вспомнилась ей и улыбка О’Брайена, который обращался к